Рассвет - самое обнаженное время суток. Розоватый и совершенно ничем не прикрытый. Да и каждый, кто видел настоящий рассвет чувствует себя совершенно безоружным и невинным своею душевной наготой. Никто не может спрятаться от его лучей, не может закрыть свой мрак от его взгляда. И никогда не сможет не взглянуть на свою нагую душу.
А все потому, что Рассвет - самое честное время. Ничего нельзя скрыть от его радостного живого света, что задевает самые недосигаемые струны души. Он полон спокойного доверия, никогда не осудит доверевшего свои тайны. А доверяют ему все. И ранний одиночка, и не выспавшийся патрульный, и бледные тени Темнолесья. Казалось бы, самые ненавистные и ненавидящие существа. Они проклянают этот мир, да и себя вместе с ним. Мечатся по болоту собственных грехов и тонут, не сумевши раскаяться и найти путь в Светлолесье.
А еще, Рассвет - самое таинственное время. Сотни тайн и воспоминаний хранят его розоватые лучи. Надежда, вера, любовь... Злоба, гнев, ярость - все смешалось в его свете. И еще сколько прибудет в паутину розоватого ковра.
Нужно быть честным с собой, как честен рассвет с нашим миром. Нужно перестать прятаться в скорлупке приятной лжи и, наконец, стать самим собой. Говорить правду другим и главное самому себе - вот он, девиз Рассвета. И он свято следует своим принципам. Будит в каждом все самое сокравенное и заставляет посмотреть на мир другими глазами, глазами розовато - обнаженного рассвета. Солнечный лучик, посланник Рассвета, в блуждающей радости заглянул в дупло воителей. Скользнул по древесному узору входа и медленно, лаская палевую шерстку, начал будить Лаванду. Кошечка улыбалась во сне, и печать тоски в кое то веке не омрачала ее ангельский лик, невинный и детский в своей счастливой и ласковой улыбке. Лучик скользнул по палевому ушку и аккуратно погладил лоб. Но на месте долго не усидел и легкими дразнящими скочками запрыгал на чуть дрогнувших веках. Весьма довольный своим успехом проказник переместился на нос, от чего воительница звонко чихнула и, наконец, проснулась.
Веки дрогнули, и сонные сумрачные глаза попытались сфокусироваться на проказливом луче, что умостился на носу, как малыш на троне папы-короля, со всей детской важностью и серьезностью, но готовый в любую секунду засмеяться чистым искренним смехом младенца, неискушенного еще проблемами жизни.
Веки, в ленивой истоме, дрогнули и вновь спрятали сумрачные глаза. Лавин перевернулась на спину и подставила растерявшемуся лучу живот. Солнечное тепло скользнуло под шерстку и согрело тело сладким теплом, от которого никогда не станет жарко. Лаванда замурчала и выгнула сильнее спину, наслаждаясь теплом лучика и свежими силами, что струились по ее мышцам.
В такой денек не хотелось вставать и идти ни в какой патруль. Только вот так изогнуться и пролежать весь день, греясь в солнечном свете, подальше от холода Красного Клена. А ведь скоро на его место придет снег и мороз, а солнце практически исчезнет. Лавин протестующе застонала, будто стон мог остановить вечную магию матушки Природы. Но попытаться все же стоило, хоть попытка и не принесла никакого удовлетворения, лишь сплошное огорчение. Лави по-детски надула губы и дернула задней ногой. В дупло кто-то бессовесно ворвался, принеся с собой свежий запах леса и холода. Кошка поморщилась. Сон медленно соскальзывал с нее и, палевая не сильно радывалась такому делу. Кошка приоткрыла глаза, чтоб рассмотреть нахалку, что разбудила старшую воительницу. Это была Малина. Хотя кто еще может ворваться в дупло куборем, отдавив половине котов лапы, а другим для полной справедливости хвосты? Глупый вопрос. Да только возникает еще один наивнейший вопрос. Что здесь нужно неспокойной королеве? Лавин покачала головой и вздохнула. Мысли окончательно растормошили разум, и сейчас он усиленно пинался. Да Лав и без его подсказок помнила, что у нее сегодня патруль. Но так не хочется уходить из теплой палатки. Лаванда еще раз протестующе замычала, дергая пяткой, но сон уже улизнул, сверкая внушительной пятой точкой. Делать нечего, пора вставать.
Лави потянулась в гнездышке. Еще один ранний патруль заполнил собой пустоту утра. В такого вида вылазках был один большой плюс: очень хочется спать, так что все силы идут на удержание собственной тушки в вертикальном положении, а ковыряние собственной души откладывается на довольно длинное и сонное потом. Хотя кошечка ясно чувствовала состояние своего бодрого организма. Значит мысли вроде "Не спать!","Не падать!" сегодня ей не помогут.
Лави нехотя открыла глаза. И вновь закрыла. Потягиваться с закрытыми глазами удобно, так почему бы и не сходить в патруль с закрытыми глазами? Очень и очень хорошая мысль. Самая правильная за последние несколько лун. Кошка на ощупь выбралась из гнездышка и зашаталась. Даже с закрытыми глазами Лаванда умудрилась испытать чувство раздробления мира. А вместе с миром осколками брызнула и спокойная реальность, в которой Лави начала свой день. Вновь наволились на ее хрупкие плечики проблемы, а самая приставучая из них требовала окончательного ответа. Этого Лавин сделать не могла. В ее раненном сердечке не хватало решимости заглянуть в себя и прочитать по найденной там бумажке со следами полосы клея ответ. Лишь пару раз ковырнуть когтем этот самый клей, стряхнуть с него мусор и вновь кинуть бумажку подальше от любопытных глаз. Что ж, будем искать решимость, чем собственно Лаванда уже и занимается вот уже пол луны. Точнее ходит тенью по территории племен и молча насилует свою душонку. Последняя уже была похожа на мокрое, грязное полотенце, порватое в нескольких местах. Да, именно полотенцем ощущала себя Лав последнее время. Ненужной, старой тряпкой, которую кинули в угол, в надежде что она сама куда-нибудь да сгинет. Лаванда и сама рада бы исчезнуть, но... Вдруг вспомнят? Поднимут, простирнут, прогладят и положат в шкафчик. Вот так, одними надеждами Лавин и держала нос над водой, боясь нырнуть в омут одинокой жизни с головой и все же уйти из племени. Даже мысль о том, что так палевая станет изменщицей, не трогала разбитую кошку. Ее не волновали проблемы жизни одиночки, поиск пропитания и все прочее. Она лишь боялась, что этот выбор окажется еще одной ошибкой, из которой уже, увы, никак не выбраться. Да и племенные узы были еще сильны в молодой воительнице. Она не могла представить, что больше не услышит веселые разговоры соплеменников, их смех. Не увидит новорожденных котят, не учует запах соседских меток... Племя стало частью Лав и вырвать его из собственного сердца, значит вконец погибнуть, утонуть в омуте боли и греха, всех совершенных ошибок. Вот, что держало Лавин от бумажки на расстоянии. То самое чувство единства и стайности. Лаванда вспыхнула. Зависеть от кого-то не самая приятная вещь. Так, кот лишается самого главного - свободы. А Лавин никак не готова отдать собственное своеволие племени. Странная мысль заставила Лаванду резко обернуться. Единство, конечно, хорошо, но свобода... Кошка дернуша головой. Что-то доброе утро быстро стало плохим вечером. А ведь Лави еще в патруль идти. Воительница вздохнула. Неприятная мысль испортила ей настроение и поселило в сердце какого-то гаденького зверька. В душе остался неприятный осадок, и Лаванда никак не могла избавиться от желания прополоскать рот. Кошка скривилась и открыла все же глаза. Но смена обстановки с полной темноты на полный полумрак не принесла палевой и толику облегчения. Странно осознавать себя одновременно и свободной и связанной. Да и никак не удается избавиться от задней мысли, что второе чувство куда сильнее первого. Мышцы живота сжались в судороге от ужаса. И все это время ни один кот не замечал, что связан? Что за мнимой свободой выбора мыста и времени охоты, друга и подруги, прогулок таятся обязательные патрули, вражда, хоть и всячески скрытая с соседним племенем, невозможность выбрать свою судьбу? Что же это получается?! Воинский закон и Звездное племя контралируют каждый шаг, каждое слово. Это так ужасно... Но и не хватает фантазии представить жизнь без обязанностей и пут Закона. Послушание каждый кот впитал с молоком матери. Но ведь так нельзя. Каждый должен иметь право на выбор своей дороги и не всегда она находится в племени.
Лавин усмезнулась. Она никогда не чувствовала себя частью племени, она - одиночка, которая не может жить без племени. Не часть, но и не изгой. Бред какой-то! Хотя... Вся жизнь бред и ложь. А еще боль и горечь.
Лаванда сглотнула кислый привкус во рту. На мгновение челюсть свело. Кошка быстро провела лапой по занемевмей мышце и с усилием повернула голову. Мышца постепеннь расслаблялась, освобождая Лавин от странного ощущения скованности, будто на нее одели ошейник Домашней киски. Брр... Жуть.
Лаванда вздохнула и вылезла из дупла. Еще один обыкновенный день обыкновенной жизни начался по обыкновению с обыкновенной боли. Это не скороговорка, а жизненное кредо.
Показался лагерь. Кошечка медленно пересекла его, и глаз ловил привычные до боли моменты жизни. Раньше Лав уткнула бы сумрачные глаза в вытоптаную не одним поколением воителей землю и быстро выскользнула в ободряющий лес. Но сегодня что-то замкнуло в палевой головке. Глаза с удивлением ловили и впитывали каждое мгновение беззаботной жизни соплеменников.
Вот котята возятся в пыли. Лавин никогда не замечала, что земля в лагере всегда пыльная, только если не покрыта снегом или не пропиталюна дождевой водой.
Мимо идет Ястреб с добычей. Какие у него мощные лапы, а подушечки грубые, с резко выделяющимися чешуйками кожи. А ведь придет время, и у Лаванды будут такие же истертые подушечки на лапах... Вот завтракает дружная семья воителей. Коты безо всяких мыслей о том, как они это делают, рвут крепкими зубами плоть дичи, кровь добычи веером летит всторону, сверкая в холодном воздухе. Из пастей болтающих котов вырываются клубы пара, и сезон Голых Деревьев ощущается как ни когда сильно.
Палевая чуть ошарашенно подмечала все мелочи, на которые обычно не обращала внимания. Такое чувство, что сама жизнь просит ее принять отрицательное решение. Кошка рассерженно взмахнула своим диким хвостом. Никто не смеет ее торопить. Хорошо, что хоть не навязывают ей решение. Лавин психанула и злобно сверкнула глазами. Разум застилал непрошенный гнев. Мир взрывался красными огнями и осколками лживой реальности. Воинский Закон! Вот что контролирует воителей. Нет свободы, самого главного нет. Лавин досадливо поморщилась. Вот откуда берется глупая исполнительность, от безволия и страха. Они как страусы: голова в песке, а лапы танцуют чечетку по команде дресировщика. Палевая вспыхнула. После того, как мир рухнул вместе с последними надеждами на взаимную любовь Орлана, жизнь стала другой. Все чаще боль и потеренность сменялись гневом и злобой. А еще... Закон рухнул. Та невидимая стена, что держала Лави в рамках в самого детства, рухнула, демонстрируя всю грязь мира. Кошка не хотела на нее смотреть, но этот сладостный запах свободы сводил с ума и туманил разум. Лаванда кинулась с головой в неизведанные просторы, и пока находки лишь огорчали и доводили до иссупления молодую искательницу приключений.
Но у поиска были свои причины. Лавин искала покой, чтоб унять боль в своем сердце. И покоем стали Речной, Пепелица и Орлан. Какая ирония, кот приченил ей страшную боль, но вместе с тем подарил свободу, сломал своими мощными лапами стену Закона.
Лаванда вздохнула. Постепенно гнев сменялся горькою досадой. Лав было обидно, что все это время она страдала от того, что призвано охранять их, чему всю жизнь доверяла и защищала. И это сводило юную воительницу с ума. Кошка в буквальном смысле порой слетала с катушек и корчилась от боли в самом далеком уголке лагеря, а иногда и в лесу. Тот уже не спасал своим зеленым кровом от бед, а лишь топил и топил...
Лав поморщилась и встряхнулась. Хватит уже размышлять. Ведь этого от нее ждет Воинский Закон. Безприкословного подчинения правилам. Ха-ха и еще раз ха! Кошка уже столько всего преступила, что быть послушной ее никак не устраивало. Но все же...
Лаванда вспохватилась, что уже несколько минут стоит на поляне и разглядывает котят сердитым и диким взглядом. Кошечка моргнула. Странное выражение исчезло с ее лица, и палевая тенью выскользнула в лес. Последнее время Лав, гуляя по лесу, стала замечать за собой, что ей хочется компании, веселых приключений, задушевных бесед с подругами. Может стоит попробовать? Но ничего этого не было у палевой воительницы, что малость расстраивало и поддавало жару внутренней боли. Но все же... попробывать? Заставить себя стать обыкновенной, завести друга и котят и жить счастливо? Но как много"Но". Во-первых, Пепелица и Орлан. Лав никогда не сможет бросить этих котов. Они стали ей чем-то вроде семьи, и нарушить с ними связь означает погибнуть. Да есть еще Речной... На сердце приятно потеплело. Лави прищурила сумрачные глаза и тихо замурчала. Нет, сменить свои тайны на обычную шаблонную жизнь не получится. Слишком толста паутина, чтоб в одно вгновение ее прорвать и скрыться в пучине бреда и быта. О да, Лаванда искренне считала эти понятия родственными и неотъемимыми. Так что... Давайте поохотимся.
Палевая дернула подборотком и прислушалась. Ушки быстро нашли интересный шорох в корнях какого-то дерева. Лави повернула беленькую мордочку и усмотрела в переплетении корней мышку. Грызун самозабвенно что-то грыз. Скорее всего тоже радовался неожиданный добыче.
Лапы, мягко ступая по земле, направили охотницу в сторону маленькой, но ценной дичи. Кошечка сосредоточенно гипнотизировала грызула. На автомате согнула лапы и почти прижалась к земле, чуть приподняв хвост, чтоб шерсть не волочилась по земле. По большому опыту Лавин знала, ее красивый хвост в такие мгновение становится ее злейшим врагом. Шерсть на нем была длиннее чем на животе, так что хвост приходилось приподнимать выше установленного стандарта. Палевая проверила дорогу до мыши, чтоб на ней не было веток, камней и прочего звукоиздающего материала, провирила высоту своего хвоста и направление ветра. Последний в эти мгновения затит и как будто давал Лави шанс.. И как всегда не утерпел и рванул длинную шерсть цвета степных трав в сторону серого комка. Маленький носик дернулся, учуял кошку, и мышка быстро юркнула в кусты, оставив незадачливую охотницу с носом.
Лавин сморщила свой нос, что ей любезно оставила мышь, и пошла дальше. Неудачная охота малость вывела палевую из себя. Последнее время кошка часто злилась. На все подряд: на шумных котят, неудачную охоту, попытку завязать с ней разговор. Со стороны это смотрелось странно. Да и Лав сама ощущала, что горячится, да только поделать с собой все равно ничего не могла. Она медленно и мучительно съезжала с катушек, превращаясь в очень сварливую кошку.  Лав успела сделать всего пару шагов, и ее сердце ухнуло в пятки.  Что-то было не так. Кошка сосредоточилась и проверила местность вокруг себя всеми доступными средствами: глазами, ушами и носом. Сумрачные глаза с беспокойством огляделись, но ничего не нашли. Лишь деревья да куст боярышника. И ушки ловили лишь тишину... Тишину?! В лесу никогда не было так обсолютно тихо. Лавин поежилась. Все клеточки ее тела заполнял липкий страх ожидания. Ожидания чего-то плохого и как будто бы неизбежного. В нос скользнул запах смерти. Тонкий, почти не осязаемый, он тянул за самые чувствительные ниточки души, изводил сознание сумасшедшим страхом и паникой. Кошка замерла, не в силах пошевелиться, и лишь ветер трепал ее длинную палевую шерстку. Она вся выделалась в липком страхе, что намертво приклеел ее к земле. Сумрачные глаза в панике метались во все доступные им стороны. Дыхание сделалось рваным и хриплым. Никогда еще Лавин не чуяла смерть так близко. Шею свело и кошка не могла ее повернуть, чтоб осмотреть все то, что тварилось по зади. Лаванда боялась, что именно там и таится причина ее страха. Кошечка закусила губу и обернулась. Ее встретила пустота. Лишь лес замер в ожидании чего-то. Ужас окончательно завладел Лавандой и она дернулась с места. Мышцы, замерзшие в безпричинном страхе, с неохотой повиновались приказу. Кошка тяжело прыгнула в сторону, и еще раз, так тело не обрело былую подвижность, и бешенно заработала лапами подальше от проклятого места.
Бежать! Кошка собрала остатки остатки храбрости и не обернулась. Желание сжаться в комочек и замереть начало отпускать воительницу.  В глазах мельтешили деревья, под лапы бросались камни и сухие ветви. Все тело ломило от боли, Лави спотыкалась, ломала когти, кубарем катилась по овражкам. Голова шла кругом от страха, отчаяния и сумасшедшей боли в боках. Легким катастрафически не хватало воздуха, в глазах мельколи темные пятна. А запах... Запах преследовал свою жертву, наслаждаясь ее эмоциями.
Вдруг откуда ни возьмись показался лагерь. Он словно выпрыгнул из чащи с криком "А вот и я, заждались?!" и с веселым хохотом приоткрыл свою уютную дверцу. Такая совершенно глупая и смешная ассоциация отрезвила воительницу и заставила затормозить. Страх сменился истеричным хохотом. Кошка, со слезами на глазах, каталась по земле и безумно смеялась.
Испугалась! Сама не зная чего. Вот вам и старшая воительница. Разжаловать! Разжаловать в котенка. Она будет лежать на подстилке рядом с мамой, сосать молоко и толкать лапами брата. Вот это будет настоящая жизнь.
Хохот замер на половине очередного "Ха". Нет, лучше без брата. Так больше молока достанется. Да. Лаванда согласно кивнула и вновь захихикала. Лапы тряслись от смеха и усталости. Сердце билось в странном черезчур громком ритме и эхом повторяло стук в голове. Ох, все, хватит.
Мордашка в мгновение стала серьезной и немного задумчивой. Что же это? Запах смерти... Не падали, не крови, а смерти. Откуда так? В голове замельтешила лампочка, оповещающая о славной идее. Да только идея никак не могла быть славной. Даже наоборот, внушала ужас и бессильную злобу.
То место, где она охотилась... А ведь это дорога к укрытию Пепелицы.
Лаванда округлила сумрачные глаза. Что же это? Может предупреждение? Может само Звездное племя дало ей совет не уходить из племени, жить в покое и безопасности, изо дня в день наблюдая веселые лица соплеменников, их счастье? Каждый день делать одно и тоже и точно знать, что будет завтра... Лавин скривила губы в саркастической ухмылке. Да никогда! Может это конечно и от вредности, но факт оставался фактом, жить в монотонном ритме Лав не хотела. Он подавлял волю и свободу выбора. А ведь совсем недавно Лав сделала потрясающее в его отвратительности открытие: у воителей нет свободы, лишь толстая стена Закона, что ей сломал Орлан. Так это... Так это была попытка ее починить. Палевая язвительно и злобно захохотала. Каким бы сильным не был запах смерти, он не вернет Лави за рамки племенной жизни. Где вы были, предки, когда она шла к укрытию Пепелицы в первый раз? Почему не остановили, не предупредили? Вам было интересно, чем все кончится, а теперь вы пытаетесь исправить свою ошибку? Поздно! Лав слишком далеко ушла. И уйдет еще дальше. В это мгновение Лаванда была уверенна в своем выборе. Она уйдет. Уйдет из племени. Хватит с нее игр предков и Создателя. Лави не желала быть куклой. Ее воля рвала вновь накинутые путы.
А еще... Еще Лаванда вновь разочеровалась. Хм... Это ее еще одно жизненное кредо что ль? Разочаровываться во всем по очереди. Так, что так в списке следующее? Что на следующей ступеньке ее лестницы, что ведет, увы, не в верх. Что ей нужно сделать для более ускоренного падения в Тартар? Да и вообще, где здесь лифт? Дайте в последний раз насладиться жизнью и прокатиться с ветерком! При такой жизни на лестнице мысли просто разъедят ее рано или поздно.
Кошка еще раз хмыкнула в пустоту и подняла глаза к небу.
- Это и все, что вы можете? - громкий вызывающий голос, Лав смаковала каждый его звук. А еще брожала от злобы. Она ненавидела Звездное племя. Ничего не заставляло ее и раньше верить в эту кучку давно умерших шарлатанов, но в этот момент Лаванда буквально осязала свой гнев и обиду. Ох, как же обидно быть дорогой игрушкой в руках избалованного ребенка. И чем больше ты хочешь жить в своем великолепии, тек сильнее тебя пытаются сломать. Нет, не дождетесь такой радости. Лавин хотела еще помучить мир своим присутствием. А еще... Ей вдруг начпло нравиться быть чужой пустышкой. Хотя вот сейчас Лаванда не чувствовала себя пустой. Очень даже наоборот, все ее тело было полно силой, ее разум горел, а душа наконец заполнилась чем-то стоящим, кроме боли и постоянных лживых эмоций. И это пьянило воительницу. Голова кружилось, а язык кричал в небо все то, что сердце накопило за все годы своей безрадостной жизни.
- У вас не получилось, господа предки. Я сама решу, что мне делать. Да и вообще... - палевая сделала изящный и презрительный реверанс.
Она презирала жителей Звезд. Глупцы! Все воители глупцы. Нашли кому доверять свои жизни. Вот сейчас выжившие из ума духи наиграются с ней и найдут себе другую жертву, то-то будет веселье. Лав презрительно захохотала. Сейчас она не была похожа на обычную себя. В глазах бущевал огонь злобы и неновести, сдобренный сухим блеском безумства.
Да, как бы грустно это не было, Лавин окончательно сошла с ума. И как все безумцы не понимала этого.
Тут Лаванда оборвала смех. Что и говорить, после перелома своей судьбы кошка многое поняла и стала язвительнее и злее. Но все же злость, бушевавшая в ней, не была столь сильна и безумна, как казалась со стороны. Палевая превосходно, с упоением, играла свою роль, которая была ьолее чем правдивой и настоящей. А теперь... Пусть знают. Все знают, что таит в себе ее черное, сгоревшее в бесконечной боли сердце.
- Я отрекаюсь от Звездного племени. Навечно, - голос перешел с крика на спокойный, никак не сумасшедший, горький тон.
Кошечка призналась не только предкам, но и сама себе. Лав никогда не верила в Звездное племя. Еще в яслях, маленькая Лавандочка закатывала глаза, когда старейшины рассказывали ей о Звездных предках. Она и тогда прекрасно знала, что все это бредни. Нет их, предков, да и не было. В ее душе никогда не было места для веры. Лишь боль, любовь, гнев... Все эмоции красного цвета. Даже лживое спокойствие и интерес были и будут красными. В сгоревшем сердце холодной красавицы никогда не будет место вере. Никогда...
Толика сомнения и Лав уже не так спокойна и уверенна. А если придет вера? Если ее сердце сможет исцелиться? Но как?.. Когда?.. Создатерь, ответь!..
Лаванда дернулась, как от тока. Еще одна попытка предков?! Да пошли они к мышке на карачиках!
Забери меня Темнолесье, забери мою душу, я и так твоя чо всеми потрохами. Люблю Речного, ненавижу родное племя и преснупаю Воинский Закон... Что?! Что еще вам от меня надо? Вас нет в моем сердце! Оно пусто и разбито Вашими проделками! Исчезните во век!
Лаванда сначала кричала, но вдруг сбилась на помешанный шопот, но вконце вновь взвизгнула. Кошка никак не была похожа на себя в эти мгновения. Больше она напоминала известную злую ведьму с гнездом на голове, что помешанно любила злодея, разбившего душу на семь кусочков. У Лави душа тоже расколота. На мириарды кусочков, с острыми краями, что резали ее каждое мгновение.
Кошка перестала бегать по кругу и распласталась на земле, не сводя глаз с неба.
- Вы сломали мою жизнь!.. Нравится? Нравится шоу! Так я еще могу! Давайте, мучте!
Дикие отчаянные глаза вылезли из орбит. Лаванда не выдержала и громко зашипела.
- Ненавижу! - воительница взмахнула лапой и царапнула по земле.
- Ай! - кошечка беспомощно айкнула, совсем как котенок и принялась зализывать подорванный коготь.
В глазах мгновенно утих огонь. Сейчас палевую возюлновал лишь коготь.
- Вот и все! - непонятно к чему относилась эта фраза, к коготку ли, к предкам, но Лави вскочила, вылизала припыленный бочек и побежала дальше.
Странное наваждение ушло, не оставив после себя даже памяти. Да, Лавин лишь смутно помнила что делала всего минутаэу назад... Ловила мышку, вот.
Палевая принюхалась и учуяла сизоворонку. Кошка полезла за ней на дерево, лишь на секунду у нее во взгляде мелькнуло что-то безумное. Да и воительница заметила, что устала. Палевая покачала точеной головкой и взлетела на ветвь, с удовольствием впиваясь в горло птицы зубами.
Еще Лави поймала лесного голубя, подорвав еще один жемчужный коготь. В который раз. Кошка фыркнула и зализала ранку, с недоумением разглядывая свои сломанные когти. Что за? Все, хватит претворяться. Лаванде просто настохорошело кричать не пойми куда и не пойми кому. Зачем кричать Лав понимала. Просто накипело. Надоело все. Глупый закон и Предки. Ох, все уже сидело в печенках. В почерневшем сердце ничего не задерживалось. Кошечка посмотрела на голубка и запустила коготь в аккуратную ранку на горле птицы.
- А ведь правда... Вас нет. И больше никогда для меня не будет, - задумчивый торопливый шепот наполнял поляну, а Лави задумчиво дернула когтем плоть птицы, созерцая капли крови на холодной земле. - А я уйду... Наверное. А может пойти к Речным?
Лаванда смаковала каждре слово, представляя себе реакцию племени и Звездолома в особенности. Палевая облизнулась. Вот будет зрелище. Будет над чем в старости потешиться. Если будет старость-то.
- Дорогое племя. Я. Вас. Ненавижу. Глупые ослы, что верят безумрым дохлым котам. Вот. - Лаванда хихикнула.
Ни сегодняшние слова, ни ее действия не вязались с обычной всем привычной Лавандой. Кошечка хрипло усмехнулась такой мысли. Просто надоело. Надоело продолжать играть невинную бедненькую Лаванду. Она то давно уже не такая. Но как сказать племени? Как показать истеннцэую себя, и не ужаснуть племя?
- Дорогое племечко. Дорогие мамочка, папочка, братик, что любезно меня забыли. Дорогой Звездоломик, как я рада познакомиться. Не узнаете? Это же я, милая добрая Лаванда-а-а, - Лавин рванула плоть голубя на себя. Крыло и часть бока с треском вырвались, хрустели сухожилия, орошая мордочку Лав капельками крови. Кошка захохотала и никак не могла остановиться. От одних только фантазий на тему реакции племени ей становилось безумно смешно.
Палевая уткнулась в мясо голубя носом и продолжала хохотать, пока легкие не свело от недостатка воздуха. Лав еще раз фыркнула и принялась поедать птицу. В племя нести добычу она не собиралась. Велика честь для сборища полусумасшедших котиков. Все разно по снегу от голодухи кто-нибуть умрет, так что минутой раньше, минутой позже не имеет значения.
Палевая поднялась с земли и, плавной невинной походкой направилась в лагерь, чтоб вновь смотреть в глаза соплеменником и нагло врать о своей невинности и бодрости.
Приступ безумной злобы обессилил Лавин. Кошечка чувствовала себя морально и физически опустошенной. Зато довольной. В кое то веки она не притворялась прошлой собой, и это было так приятно. Словно камень свалился с души, а точнее... Чья-то добрая рука вызвала ей лифт в Тартар.
Лавин подняла голову вверх. А над ней в своем невинном великолепии цвел обнаженный Рассвет. Сейчас вся его розоватость стала яркой и обжигающей. Рассвет осуждал. Впервые за все века он не мог молчать. Он видел сотни отречений, сотни преступлений, но сейчас... Палевая не выдержала. Она окончательно сломалась и пустила в свое сердце тьму. Не перенесла боли и испытаний судьбы. Она потеряла эту ниточку судьбы. Осталась одна в море жизни без стремления прибиться к ее берегам и найти свое счастье.
Вот и все. Первый этап жизни пройден и навсегда стерт из памяти нынешнего.